Статьи Журнала Мед Плюс

aricles Указатель Статей

Три Правила Педиатрии

Американский публицист Джонатан Шелл в своей книге «Судьба Земли» предлагает мысленно представить ситуацию, когда все, что есть на Земле, продолжился, как прежде, но с одной оговоркой: больше ни у кого на планете не рождаются дети. И сразу все меняется, все теряет смысл.

Дети – самая большая наша радость, гордость и, пожалуй, самая большая забота. С чем можно сравнить тревогу родителей, если у них заболел ребенок, да к тому же серьезно, что иногда, к сожалению, бывает… Об этом я думал, беседуя с нью-йоркским педиатром Анатолием Белиловским, руководителем Центра детского здоровья. Наша беседа нередко прерывалась. Время от времени входила секретарь и, извинившись, говорила о неотложных делах. И доктор, обаятельный, с завидным чувством юмора, сразу преображался. А однажды на его лице появилась тревога. Он начал звонить, выяснять результаты анализа. Кажется, на сей раз обошлось…

Корреспондент: А вы не ведете статистику, сколько детей прошли через вас? Если говорить «высоким штилем», через ваши руки и ваше сердце.

Анатолий Белиловский: Много. Точно я, конечно, не считал. Но за год в нашем центре до 20 тысяч посещений. Большинство связано с обычными детскими заболеваниями, но бывают и серьезные проблемы со здоровьем.

Корр.: Я смотрю, у вас в центре дети самого разного возраста. О некоторых и не скажешь, что это дети.

А.Б.: По американским медицинским определениям, дети – это от новорожденных до 21 года. Разумеется, 19 и 20-летние обидятся, если их назовут детьми, но Американская академия педиатрии считает именно так. К своим пациентам привыкаешь, наблюдаешь их годами, расставаться с ними грустно. Я-то работаю сравнительно немного, 8 лет, и мне еще не приходилось как бы проводить ребенка через долгих два десятилетия. А вот у моей мамы, Киры Белиловской, основательницы Центра, много уже взрослых знакомых, которых их родители когда-то привозили совсем маленькими, еще не умеющими ходить.

Корр.: Обращаться к обычному педиатру или в ваш Центр – есть какие-либо различия?

А.Б.: Мы работаем и в будни, и в праздники, мы всегда готовы принять больного ребенка. У нас отличное оборудование. Но, главное, у нас шестеро педиатров высшей квалификации. Если же возникают какие-либо проблемы, выходящие за рамки общей педиатрии, то мы подключаем к их решению специалистов в лучших академических центрах Нью-Йорка. Мы, например, сами не оперируем, но связаны с самыми лучшими госпиталями города.

Корр.: Во врачебной среде часто бывает, что дети наследуют профессию родителей. Ваша мама – известный педиатр и, наверное, с детства мечтала, что вы пойдете по ее стопам?

А.Б.: Она мне предоставила полную свободу выбора. Причем с самого начала, когда я еще был подростком. Мы приехали в Нью-Йорк из Львова в 1978 году. Мне было тогда 15 лет. Я сразу пошел в знаменитую Бруклинскую техническую школу, одну из школ с самым высоким процентом выпускников, идущих потом в колледж. Я был, наверное, первым из нашей эмиграции, который пошел в эту школу. А мама моя была первой «русской», попавшей в резидентуру в своем госпитале, и папа первым «русским» инженером, которого взяли в этот госпиталь на работу. Когда я заканчивал хай-скул, уже было трое «наших» в школе. И я был одним из первых «русских», которые поступили в университет в Принстоне. А скоро нас уже было больше десяти.

Корр.: А в Принстоне вы не встречали тень Эйнштейна? Ведь он когда-то работал там.

А.Б.: Тень не встречал. Но часто проходил мимо дома, в котором он жил. Во время моей учебы в этом доме жила его племянница, которую просили не беспокоить, потому что желающих побывать в доме Эйнштейна было множество. В доме мне так и не довелось побывать, но зато по лесным тропинкам, по которым он бродил, мне часто приходилось гулять… Учеба в Принстоне вообще незабываема. Я получил степень бакалавра по физической химии. Одно время хотел посвятить себя химии. Но все же гены, наверное, сказались – окончательный выбор остановил на медицине. И считаю профессию педиатра одной из лучших.

Корр.: Вы врач, автор статей, член различных престижных обществ, доцент, читаете лекции в резидентуре. И еще вы – «мост между двумя мирами».

А.Б.: Да, была такая статья обо мне в газете «Нью-Йорк Таймс», где меня действительно назвали «мостом». Для того. чтобы понять, какой это мост, надо представить себе, между какими берегами он находится. В нашем Центре помощь получают дети самых разных национальностей. У нас звучит и английская, и испанская, и индийская речь, и еще на многих языках говорят родители наших пациентов. Иногда приходится прибегать к помощи переводчиков. Но больше всего у нас в Центре наших соотечественников. Так вот, определяя берега, скажу, что один «медицинский берег» – это Америка и весь остальной мир, а Россия – это другой берег. Недавно я читал лекцию в резидентуре. Она была о том, чего можно ожидать от русских пациентов, чем они отличаются от других. В качестве примера рассказал о шестилетней девочке из Москвы, привел диагноз, который ей поставил столичный профессор. В аудитории воцарилась мертвая тишина, и затем один из нигерийских студентов сказал: «Какой идиот поставил этот диагноз?» И он был прав, этот студент.

Корр.: При всем уважении к достижениям нигерийской медицины, кажется, что и в России тоже есть врачебные традиции – и замечательные.

А.Б.: Традиции, разумеется, есть. Но давайте говорить о конкретных фактах. Их множество. Когда неправильно ставятся диагнозы, когда лечат от болезней, которых нет, когда применяют не те методы лечения… И вообще, когда медицинская наука идет другим путем. Вы помните, в свое время в СССР всем детям делали прививки от болезней. А потом, где-то в 90-м, какие-то умные головы в российской медицине решили, что прививки делать вредно. И почти полностью стали отказываться от прививок против кори, дифтерии, столбняка и других болезней. Приезжали в Америку дети либо вовсе без прививки, либо недостаточно привитые. Если я встречался с врачами из Росси, Украины, я говорил им: «Ребята, у вас будут огромные проблемы». К сожалению, это оказалось верным. За последние пять лет в России, Украине, Белоруссии зарегистрировано около пяти тысяч смертей только от дифтерии. Это 95 процентов мировой смертности от этой болезни. Как бы вы назвали врачей, которые позволили умереть пяти тысячам детей, зная, что эти смерти можно предотвратить?..»

У нас немало случаев, когда приходится «перелечивать» то, что недолечили или совсем не так лечили в странах СНГ. А всем хорошо известно. что «защищенную» болезнь лечить сложнее. Бывают и другие случаи, когда лечить вообще не надо. Недавно одна мама была весьма недовольна, когда мы ей сказали, что ее сын в лечении не нуждается. В Союзе ему поставили неправильный диагноз и несколько лет пичкали таблетками, в которых он совершенно не нуждается. Мама привыкла, что ее сын постоянно болен. И вдруг отказаться от лекарств… Это ей кажется непонятным…

Корр.: Кстати, коль скоро речь зашла о мостах через миры, вы увлекаетесь научной фантастикой?

А.Б.: Могу похвастаться – член общества любителей фантастики, с удовольствием читаю Шекли, Кларка, Хайнлайна.

Корр.: На фоне изобретательной современной фантастики старый классик Хайнлайн кажется простоватым…

А.Б.: Это кажущаяся простота. За ней – глубокий смысл. Мой подход к педиатрии тоже элементарно простой. Первое правило – не делай вреда. Второе правило – не ври. Третье – здоровый и живой ребенок – это хорошо. Тяжело больной или мертвый ребенок – это плохо. Все очень просто. Найди проблему, реши проблему, помоги с проблемой. Философия простая – сделай, чтобы было лучше.

Корр.: А как детские врачи воспитывают своих детей?

А.Б.: У меня два сына. Старшему четыре года. Он, наверное, рекордсмен по количеству прививок. Постараюсь воспитать в нем самые разные качества. И в том числе умение разобраться в ситуации, принять решение и после этого уметь осуществить его, не переживая и не мучаясь сомнениями. Считаю, что это очень важно в жизни. Принять решение – и вперед, без страха и упрека.

А младшему всего лишь два месяца. В этом возрасте уже начинают понимать, что тебя любят, о тебе заботятся. Американцы говорят: не беспокойся о том, чья рука качает твою люльку. Ребенок уже в состоянии осознавать, что люди, качающие его люльку, любят его, помогают ему.

А вообще воспитание ребенка – это работа 24 часа в сутки, без выходных.

Интервью вел
Михаил Бузукашвили

Начяло   •   Указатель Статей

English Руский Español

523 Oceanview Ave, Brooklyn, NY 11235 • 1-(718)-332-6652
ab [aT] babydr [d0T] uswww.babydr.us

designed by neo-archaic